Про море. В дополнение к городку идет море в 2 часах езды. Я к морю равнодушен, поэтому за полтора года ни разу не ездил. Но знаете эту обсессию, когда есть какая-то хурма, которая тебе не интересна, и которой ты не пользуешься, но как только ее у тебя пытаются забрать, она для тебя вдруг становится дико ценной?
Это болезнь, и я ей весьма подвержен. Как-то в школьные годы попал я в аквапарк. Я страдал там 3 часа какой-то лабудой, плескался, писал в бассейны, потом хлебал оттуда же, все как обычно у детей среднего школьного возраста. Но когда пришло время уезжать, я вдруг заметил отсек для самых маленьких. Ну знаете – такие маленькие лужицы с маленькими горками, рыбками, слониками, дельфинчиками и прочей няшностью. Так вот, я 5 минут под крики сопровождающих взрослых «ПОРА, ВЫХОДИТЕ!» бегал по этой детской площадке и плюхался 13-летним брюхом на все горки подряд и фотографировал каждого слоника и дельфинчика. Не успокоился я, пока все там таким образом не консумировал. Хорошо, что там темно было, площадка пустая была, и никто внимания не обратил.
Конечно, я не совсем конченный ебанат и этому поведению есть относительно логичное объяснение. Детские игрушки в моей большой башке – это фетиш материнской любви, поэтому в особо запущенном состоянии, я на них триггерюсь и начинаю выписывать кренделя.
Про море. В дополнение к городку идет море в 2 часах езды. Я к морю равнодушен, поэтому за полтора года ни разу не ездил. Но знаете эту обсессию, когда есть какая-то хурма, которая тебе не интересна, и которой ты не пользуешься, но как только ее у тебя пытаются забрать, она для тебя вдруг становится дико ценной?
Это болезнь, и я ей весьма подвержен. Как-то в школьные годы попал я в аквапарк. Я страдал там 3 часа какой-то лабудой, плескался, писал в бассейны, потом хлебал оттуда же, все как обычно у детей среднего школьного возраста. Но когда пришло время уезжать, я вдруг заметил отсек для самых маленьких. Ну знаете – такие маленькие лужицы с маленькими горками, рыбками, слониками, дельфинчиками и прочей няшностью. Так вот, я 5 минут под крики сопровождающих взрослых «ПОРА, ВЫХОДИТЕ!» бегал по этой детской площадке и плюхался 13-летним брюхом на все горки подряд и фотографировал каждого слоника и дельфинчика. Не успокоился я, пока все там таким образом не консумировал. Хорошо, что там темно было, площадка пустая была, и никто внимания не обратил.
Конечно, я не совсем конченный ебанат и этому поведению есть относительно логичное объяснение. Детские игрушки в моей большой башке – это фетиш материнской любви, поэтому в особо запущенном состоянии, я на них триггерюсь и начинаю выписывать кренделя.
И вот, короче, собираемся мы с магом уже уезжать из этих благословенных мест, как вдруг меня триггернуло – кровь из носу, надо ехать на море. Чувство то же, что и тогда в лягушатнике. Тут уже, правда, дело не в материнской любви, а в отцовской: BATYA болезненно пристрастен к морю. Поездками к морю и своей одержимостью этой мокрой соленой пустыней он меня в детстве так утомил, что к морю я подчеркнуто равнодушен и предпочитаю ютиться в горах. Но батино напряжение отложилось где-то в мозгах и запало в душу, выпрыгнув щас как черт из табакерки.
Примечательно, что, судя по известным мне куцым фактам о их жизни, море у отца и мягкие игрушки у матери – это тоже их фетиши родительской. То есть это еще и наследственное. Впрочем, моим детям это не передастся, если у меня их не будет.
Маг говорит, что если приперло сделать какую-то хуйню, то естественно ее сделать, а не ломать себя аутотренингами и рациональными доводами против. Даже если эта хуйня совсем лютая. Тут, правда, есть нюанс, что я на море хочу вытащить еще и самого мага, чтобы он вещи на пляже сторожил. Маг говорит про такие случаи, что больной человек и сам творит хуйню, и вовлекает в нее своих ближних.
